Э.Гипари Гомеопатия и ее значение, Краснодар, 1927
Основной закон терапии — закон подобия.
Первым и основным положением гомеопатии является закон подобия.
Народные поговорки: „клин клином вышибай" и „чем ушибся, тем лечись", встречающиеся, кажется, у всех народов и у очень древних, показывают, что свойство подобно действующих лекарств излечивать болезнь было подмечено многими и с давних времен.
Кому, например, неизвестно, что отмороженную часть тела нужно не обогревать, а тереть снегом и на холоде; что ожоги лечатся не холодом, а жаром на расстоянии; что жажда утоляется лучше горячим питьем, чем холодным; что занозу легче всего извлечь иглой, т. е. другими подобными же по форме и величине телом; что крайнее утомление устраняется не покоем, а массированием, т.е. тоже движением, но пассивным; что горе лечится не весельем, а сочувствием, т.е. тоже горем другого; что предрассудок побеждается рассуждением, а насилие — насилием же, а не непротивлением"?
Если бы мы продумали эти простые факты до конца, то неминуемо пришли бы к открытию закона подобия. Эти, удивительные на первый взгляд явления происходят потому, что организм будучи в сущности не чем иным, как механизмом, реагирующим на все внешние физические и химические воздействия, стремится восстановить нарушенные, присущие ему форму и состав; следовательно, то, что мы называем болезнью, есть не что иное, как проявление борьбы организма против вредоносного начала, а симптомы болезни являются средством, пускаемыми в ход организмом для борьбы.
Таким образом, чтобы придти на помощь организму, нужно не бороться с симптомами, подавляя их, а наоборот, подкреплять организм средствами, вызывающими подобные же симптомы. Значит, гомеопатическое лечение есть метод естественный, применяемый и указываемый самой природой, и он согласен вполне с классической идеей Гиппократа, учившего, что сама природа излечивает, врач же должен прислуживать в ее стремлении исцелить. (По-гречески „терапия"— значит „прислуживание, уход").
Поэтому гомеопаты против прилива крови к голове дают белладонну, против дизентерии — Меркурий, против воспаления ночек — кантарис, средства, вызывающие у здоровых людей подобные болезни.
Еще Гиппократ заметил, что чемерица (вератрум) вызывает рвоту и поносы, и употреблял ее в этих болезнях, и многие после него употребляли лекарства на основании
гомеопатического принципа; но никто до Ганемана не возводил это в строгую систему, в правило. Он доказал, что лекарства не иногда только, а всегда излечивают лишь такие болезни, которые очень схожи с вызываемыми ими у здоровых очень большими дозами, л что все проверенные, якобы аллопатические излечения, в действительности были бессознательными гомеопатическими.
Современное употребление при сифилисе ртути, которая вызывает чрезвычайно схожую болезнь — меркуриализм и тому является одним из лучших лекарств против сифилиса, может служить примером бессознательного применения гомеопатии.
Если глубже вникнуть в терапевтический закон (закон подобия), то легко открыть, что это тот же закон причинности, закономерности, используемый организмом для определенных целей: исправления повреждений и восстановления изношенных частей и материалов.
Так как тождественные силы не действуют друг на друга (Ганеман), то необходимы подобные, и чем они подобнее, ближе, родственнее, тем действие одной на другую будет сильнее.
Сам закон эволюции, включающий в себе конечно и революцию, тоже является результатом подобных влияний, хотя вероятно не только их одних.
Для воздействия необходима известная степень сродства, подобия (здесь идет речь о родстве действия на организм, т. е. родстве динамическом, а не химическом).
Возьмем простой пример: болезнь головы. Чтобы подобрать к этой болезни лекарство, первым необходимым условием должно быть какое-либо отношение лекарства к голове, а не к ногам или другой какой-либо части тела. Это ясно. Но голова состоит из кожи, черепа, мозга и т. д. Если в данном случае страдает мозг, а мы дадим лекарство, действующее на кожу или кости черепа, то излечения конечно не получится. Следовательно, мы должны выбрать средство, влияющее на мозг.
Предположим дальше, что данная болезнь выражается нарушением кровообращения в мозгу, а именно полнокровием. Будет ли подходящим лекарство, влияющее например на питание вещества мозга? Конечно нет, потому, что дело не в питании; следовательно, тут нужно такое лекарство, которое тоже действовало бы на обращение крови.
Но это еще не все: ведь мозг делится на участки передний и задний, верхний и нижний, поверхностный или глубокий, правый или левый, и само полнокровие может быть активным или
пассивным, далее — может ухудшаться или улучшаться от многих причин, не всегда понятных и объяснимых: утром или вечером, днем или ночью, на солнце или в тени, на холоде или в тепле, при восточном или южном ветре, на новолуние или полнолуние, от движения или в покое, лежа или стоя и т. д.
Можно пойти и дальше. Известно, например, что разные телосложения, темперамент, возраст, пол представляют каждый свои особенности, с известной наклонностью к тем или иным заболеваниям. Это, конечно, потому, что каждая из названных категорий определяется известными различиями: силой или слабостью тех или иных частей или систем организма.
Хотя, когда мы доходим до известной степени углубления в детализации, мы очень часто уже не можем понять и объяснить все явления, однако, твердо зная и понимая необходимость принципа подобия до этого момента, мы уверенно предполагаем, что идя и дальше по этому пути мы должны держаться того же принципа.
Таким образом, пытаясь все более и более целесообразно подойти к сущности болезни, в действительности мы ничего другого не делали, как устанавливали и углубляли сходство симптомов лекарства и болезни и приходим чисто логически к заключению о необходимости выбора лекарства на основании принципа подобия, наиболее обеспечивающего нас в том, что лекарство ударит как раз по тому самому месту, в котором коренится болезнь и ударит так, как именно нужно, чтобы ее уничтожить.
Этим единственно правильным путем действуют гомеопаты, когда ставят диагноз болезни и выбирают лекарство: сначала по органу и характеру совершающегося в нем процесса с присущими ему патогномическими симптомами, далее по характерным для данного случая признакам, по внешним причинам, послужившим поводом или ухудшающим обстоятельством и, наконец, по личным особенностям больного, его телосложению, темпераменту, полу, возрасту и т. д.
Аллопатия, не знающая закона подобия, но толкаемая логикой вещей, вынуждена идти этим же путем в своих поисках специфических средств, хотя, идя в впотьмах и часто спотыкаясь, она медленно продвигается, тем не менее, должна неминуемо придти к открытию закона подобия.
Что же тогда из себя представляет аллопатический принцип „противное лечится противным", и еще третий, мыслимый — не подобным и не противным, а иным?
Если, как мы видим, сходство легко установить там, где оно есть, то этого никак нельзя сказать о противоположности, которую даже определить не всегда возможно.
В самом деле, что противоположно жидкости, теплу, свету, ощущению жжения, колотья, нытья, оскомине, и т. д. Жидкости, может быть твердое, газообразное или лучистое?
Теплу, скажем — холод, свету — темнота, но в действительности нет ни тепла, ни темноты, а только различные степени температуры и света; а ощущению жжения — ощущение замерзания? Очевидно, что само понятие противоположности в данном случае весьма условно, метафизично, по большей части не верно, и в действительности означает почти всегда иное или иную степень того же явления: плотности, температуры, света и т.д. или ощущения этих явлений.
Оно только тогда становится не пустым, когда применяется конкретно к однородному явлению, имеющему только два вида, например, северный и южный полюс магнита, тут-то как раз и проявляется высшее сродство — закон подобия и его следствия: разноименные силы притягиваются, а одноименные отталкиваются. Необходимо однако указать, что здесь возможно и иное толкование, а именно, что притяжение происходит не в силу разнородности, а против в силу устанавливающегося продолжения одинаковых токов, и этот взгляд согласуется с диалектическим толкованием противоречий, как следствий развития того же процесса. Если понимать слово противоположность именно так, то ганемановский метод лечения можно было бы назначать по существу анти или энантиопатическим. На эту возможность указал уже и сам Ганеман, но, конечно, спор аллопатов и гомеопатов идет не из-за названия.
Если, как выяснилось из сказанного, способ противоположности оказывается идущим мимо цели, часто невозможен и даже лишен смысла, то средний метод лечения — иными средствами, не имеющими никакого отношения к болезни, не подобными и не противоположными, а иными, сводится в сущности (если не считать наносимого ими вреда) к тому, что аллопаты иногда отмечают на рецептах для аптекаря таинственными латинскими инициалами, которые означают „чтобы больной думал, что его лечат", иначе говоря — к предоставлению больного его собственной судьбе, что на профессиональном языке аллопатов носит внушительное название „выжидательного метода".
Остается один путь — подобия, к которому ведет неизбежно, как мы видели, всякое стремление приблизиться к причине болезни, всякое искание средства, могущего воздействовать на первоначальный ее источник и возможно полнее им овладеть.
Мы видели, что терапевтический закон был открыт, экспериментально доказан на тысячах опытов и логически установлен посредством строго научного индуктивного метода. Мы пытались сделать его понятным и привели из многих существующих у гомеопатов объяснений, одно—органической реакции, имеющее свое соответствие в физике: упругое тело восстанавливает свой вид с такой же силой, с какой оно было сжато ударом, и другое — угол отражения равен углу падения. Мы пытались своим путем анализа подобия, на примере болезни, обосновать его рациональность и пришли к выводу, что только метод подобия разумен и даже возможен, а что аллопатический -паллиативный, как и средний, логически не состоятельны.
Только вполне усвоив универсальность принципа закона подобия, его абсолютное значение для всякого лечения, можно стать истинным врачом и иметь возможность оценивать не только установившиеся уже различные системы, методы и средства лечения, но и все будущие, ежедневно открываемые все новые и новые „чудесные" способы, до которых так падки несчастные больные, чем пользуется пресса в целях сенсации и рекламы, воспламеняя тщетные надежды и воспитывая у больных легкомысленный расчет на чудесность спасения.
Необходимо, однако, твердо помнить, что все объяснения и все рассуждения, как бы они ни были хороши, все же они не могут ничего ни доказать, ни опровергнуть, а только лишь могут помочь нам понять.
Было бы противно самой позитивности гомеопатии, пытаться объяснением добиться ее признания.
Факты остаются фактами, независимо от того понятны ли они или нет и, как мы увидим дальше, многие положительные и точные пауки, пользующиеся покровительством всех буржуазных правительств и потому развивающиеся в несравненно более благоприятных, чем гомеопатия условиях, и быть может много менее понятные, чем гомеопатия, обходятся пока без объяснения своих собственных законов, что однако отнюдь не мешает им быть весьма плодотворными, как не мешает это и гомеопатии.
Факты могут быть опровергнуты только фактами, т. е. экспериментом, а не доводами, но аллопаты этих фактов как раз боятся больше всего, потому что факты, как по волшебству, каждого аллопата, прикоснувшегося к ним, превращают в гомеопата, как это было с проф. Биром, проф. Кравковым и тысячей других.
Ставить вопрос так, как ставят иные противники гомеопатии: „объясните закон подобия, иначе мы не можем его принять", значит или воображать, что законы природы должны равняться по нашей логике, и совершенно не разбираться — что в процессе познавания раньше и что после, но поговорке „ставить телегу перед конем", или же быть совершенно лишенным сознания долга — знать, и претендовать на то, чтобы другие вколачивали в нас новые истины. Это не только не разумно, но и не искренно, так как сами аллопаты не заботятся, да и не могут доказать своего закона противоположности.
В сущности, однако, эта „научная" требовательность — не что иное, как тактический прием для увековечения разговоров и обсуждений. Ведь таких объяснений не только закона подобия, но и любой истины, которые были бы обязательно приемлемы для не желающего знать, вообще не чествует. Тут уместно вспомнить олова Маркса в тезисах о Фейербахе: „На практике должен человек доказать истинность, т. е. действительность и силу, посюсторонность своего мышления. Спор о действительности или недействительности мышления, изолированного от практики, есть чисто
схоластический вопрос". Поэтому потусторонне-мыслящих не так легко убедить, тем более, что как известно, если бы и таблица умножения затрагивала чьи-либо интересы, то нашлись бы люди, которые оспаривали бы ее и опровергали.
Ряд новых открытий в медицине сильно изменил в последнее время основные взгляды аллопатической школы и вместо всего сказанного можно было бы указать только на серотерапию и вакцинотерапию, которые являются не чем иным, как признанием аллопатами гомеопатического принципа. Насколько однако, с точки зрения гомеопатов, применение этого принципа правильно, другой вопрос, о котором речь будет впереди.
Библиотека